Возвращение императора в Сен-Клу. Дипломатические переговоры. Снаряжение войск в Испанию. Свидание в Эрфурте. Возвращение в Париж. Посещение музея. Заседание Законодательного собрания. Отъезд Наполеона в Байонну. Новое вторжение в Испанию. Занятие Мадрида. Уничтожение инквизиции. Признаки неприязненных отношений с Австрией. Наполеон поспешно оставляет испанскую армию и возвращается в Париж, чтобы отправиться в Германию.
Император прибыл в Сен-Клу в самый день своих именин. Он торжественно принял там графа Толстого, посланника императора всероссийского, и великолепные подарки, присланные его величеством, были выставлены в Тюльери.
В это время пришло в Париж известие о Вимейрском сражении между англичанами, под командованием лорда Веллингтона, и французами, под начальством Жюно. Французы, совершенно разбитые, были вынуждены капитулировать. Они согласились очистить Португалию и быть доставленными во Францию на английских кораблях.
Эта вторичная неудача оружия Наполеона по ту сторону Пиреней как ни казалась чувствительной, однако же не была в состоянии уронить его мужество. Намерения императора насчет полуострова были так решительны, что 4 сентября он говорил сенату: «Я решился настоятельно продолжать испанские дела и истребить армии, высаженные на полуостров англичанами... С доверенностью требую от моих народов новых жертв: они нужны теперь для того, чтобы избежать впоследствии жертв более тягостных». В этом же рескрипте Наполеон с прискорбием извещал сенат о кончине султана Селима, своего союзника, и вслед за тем министр Шампаньи представил донесение о положении дел в Испании, а сенат объявил новую мобилизацию восьмидесяти тысяч рекрутов.
Между тем надобность в подкреплении армии, находившейся в Испании, становилась с каждым днем настоятельнее. Не новонабранные воины могли возвратить победу под знамена Франции; Наполеон это чувствовал и потому, производя 11 сентября общий смотр своим старым шеренгам, ветеранам своей «большой армии», объявил, что пойдет с ними за Пиренеи.
Речь, с которой Наполеон обратился по этому случаю к своим воинам, воспламенила их желание померяться силами с англичанами, которых император в каждой прокламации называл единственным препятствием к всеобщему миру.
Первый корпус, составленный из привычные к огню батальонов, отправился из Парижа 23 сентября; им командовал маршал Виктор.
Но перед отъездом в Испанию Наполеон старался удостовериться в благорасположении к себе сильнейшего из европейских монархов, императора всероссийского, блаженной памяти Александра I, который и соизволил явиться на личное свидание с императором французов. Свидание это происходило в начале октября в Эрфурте, где по этому случаю собрались и все владетельные члены Рейнского союза.
Наполеон, чтобы сделать пребывание в Эрфурте как можно приятнее для высокого своего гостя, взял туда и труппу актеров французского театра. Восемь дней прошли в пиршествах; но и политика не была забыта. Всероссийский монарх и император французов проводили каждый день по несколько часов наедине и наконец расстались 14 октября.
Восемнадцатого октября Наполеон возвратился в Сен-Клу, а через четыре дня вместе с императрицей Жозефиной посетил музей и долго беседовал с художниками, которые собрались в этом храме искусств для встречи своего покровителя.
Открытие заседаний Законодательного собрания последовало 25 числа. При этом случае Наполеон, между прочим, сказал:
«За особенную к нам милость Провидения должно считать, что англичане ослепились до того, что, оставляя море, выводят, наконец, свои войска на сушу. Я отъезжаю через несколько дней; приму личное начальство над моей армией и, с помощью Божией, короную в Мадриде короля испанского и водружу мои орлы на стенах Лиссабона».
Император выехал из Парижа 19 октября, а 3 числа следующего месяца прибыл в замок Маррак. 5 ноября его главная квартира была в Витории, а 9-го, по одержании маршалом Сультом победы над эстремадурской армией, перенесена в Бургос. В тот же день маршал Виктор разбил галицийскую армию при Эспинозе-де-лос-Монгерос.
План Наполеона состоял в том, чтобы разобщить эти две армии и уничтожить их каждую порознь. В этом намерении он направил Виктора против Блакка (Black); Нея и Монсея отрядил против Кастаньоса, который все еще командовал андалузской армией; а сам, с корпусом Сульта и с кавалерийским резервом, вверенным Бесьеру, стал в центре операционной линии.
Такое расположение оказалось на деле весьма удачным. Эстремадурская армия была рассеяна, галицийская уничтожена. Остатки испанских войск от сражения под Эспинозой думали было собраться и снова устроиться в Рейназе, но движение на этот пункт маршала Сульта их рассеяло; французы захватили тут весь приготовленный неприятелем провиант и снаряды и принудили его кинуться в Леонские горы.
Таким образом, правый фланг французской армии был совершенно освобожден; но с левого ей угрожали Палафокс (Palafox), начальствовавший в Арагонии, и Кастаньос, победитель при Байлене. Покуда Сульт занимал и обезоруживал Сантандерскую область, император дал повеление маршалу Ланну преследовать арагонскую и андалузскую армии. Маршалу Нею приказано двинуться к Сории и Таразону, чтобы стать между Мадридом и Кастаньосом, и, в случае поражения этого генерала, отрезать ему дорогу на столицу и на Валенсию.
Маневры маршала Ланна принудили испанских генералов отступить между Туделой и Касканте. Здесь, опершись на Эбро и имея под ружьем не менее сорока пяти тысяч войска, они рассудили, что могут принять сражение. Но ни крепость позиции, ни мужество воинов не спасли их от поражения: маршал Ланн разбил испанцев и отомстил Кастаньосу за поражение, нанесенное им французам при Байлене. В сражении под Туделой испанцы потеряли семь тысяч человек, тридцать пушек и семь знамен. Палафокс отступил на Сарагоссу, а Кастаньос на Валенсию.
Узнав об этой победе, Наполеон решился идти прямо на Мадрид, оставляя на своем правом фланге Сульта для наблюдений за движениями западных областей, а Ланна на левом, для удержания остатков арагонской армии. Ней продолжал наблюдать армию андалузскую.
Но патриотизм испанцев не иссякал. В Эстремадуре и Кастилье сформировалась новая армия в двадцать тысяч человек и стала против Наполеона в намерении преградить ему переход по Сомо-Сиеррскому ущелью. Первые отряды французской армии и действительно были остановлены испанской артиллерией, обстреливавшей этот узкий дефилей. Одно только присутствие Наполеона и смелый, быстрый натиск его гвардейской кавалерии могли наконец преодолеть храбрую и упорнейшую защиту испанцев и победить все препятствия. Французская армия, не находя более преград, очутилась у ворот Мадрида. Блистательное дело при Сомо-Сиерре происходило 29 ноября, ровно через неделю после Тудельского сражения. 1 декабря главная квартира Наполеона находилась в Сан-Агустино, неподалеку от столицы, которая капитулировала 4 числа, то есть на другой день после взятия Сеговии маршалом Лефевром.
Сначала Мадрид решился было защищаться. В нем собралось сорок тысяч регулярного войска, не включая в это число милиции; при них было сто пушек. По всем улицам наскоро устроены баррикады, и все предвещало готовность осажденных к упорной обороне, так что двукратное предложение Наполеона о сдаче принято с выражением презрения и отчаянным мужеством. Тогда началась пальба по городу, и выстрелы орудий направлены на один из дворцов (Buen Retire), повелевающий столицей. Едва этот важный пост после жестокого кровопролития был занят маршалом Виктором, как победители начали грозить Мадриду немедленным и совершенным разрушением; эта угроза произвела свое действие. Испанская армия оставила столицу, регулярное войско разошлось, а власти города подписали капитуляцию.
Занятие столицы Испании Наполеон ознаменовал делом, которому в то время испанцы, по своему ожесточению против французов, не могли отдать должной справедливости. В самый день капитуляции Мадрида Наполеон уничтожил инквизицию и упразднил часть ужасного множества монастырей.
После этого он издал следующую прокламацию:
«Испанцы! Вы были вовлечены в заблуждение людьми коварными; эти люди вовлекли вас в борьбу безумную... В несколько месяцев вы успели уже испытать все бедствия влияния духа народных партий. Поражение ваших армий было делом немногих дней. Вот я в Мадриде: права войны дают мне право показать пример и омыть в крови оскорбления, нанесенные мне и моему народу; но я внял одному гласу милосердия... Я говорил вам, в моей прокламации от 2 июня, что желаю быть орудием вашего возрождения. Вы захотели, чтобы я к правам, предоставленным мне принцами вашей последней династии, присоединил еще и право победы. Да будет так! Но это нисколько не изменяет моих начальных намерений. Я даже готов похвалить то, что было благородного в ваших усилиях, я готов допустить, что от вас скрывали ваши настоящие выгоды... Испанцы! Ваша судьба в собственных ваших руках. Не внимайте словам англичан... Я истребил все, что мешало вашему благу и величию; я дал вам конституцию. От вас зависит воспользоваться ею...
Но если все мои усилия будут тщетны; если вы не ответите мне доверием, то мне останется поступить с Испанией, как с завоеванной областью, и возвести моего брата на трон другого народа. Тогда я возложу корону Испании на свою голову и сумею заставить уважать ее, потому что Бог дал мне и силу, и волю, нужные для преодоления всяких препятствий».
Однако же испанцы не сдались на слова императора французов и так же мало смотрели на его угрозы, как и на обещания.
Мадридский коррехидор во главе депутации от города явился принести победителю изъявление чувств, которых не было в душах народонаселения столицы; но занятие ее войсками Наполеона делало этот поступок необходимым. На речь коррехидора Наполеон отвечал:
«Жалею о вреде, нанесенном Мадриду, и считаю за особенное счастье, что мог его спасти от больших бедствий.
Я поспешил принять меры для успокоения всех сословий граждан, потому что знаю, как неизвестность будущности тягостна каждому народу и каждому человеку.
Я сохранил монашествующие ордена, но убавил число монашествующих лиц. Избытки упраздненных обителей я повелел обратить в доходы, получаемые сельскими священниками.
Я уничтожил также и инквизицию. Духовенству не принадлежит и неприлична светская власть над гражданами.
Я прекратил действие феодальных прав; теперь каждое частное лицо может заниматься всяким полезным промыслом.
Нет такого препятствия, которого я бы не был в состоянии преодолеть.
Нынешнее поколение, может статься, будет непостоянно в образе своих мыслей, потому что им руководствуют страсти; но ваши дети и дети детей ваших благословят мое имя, как имя человека, возродившего их нацию; они внесут в список дней достопамятных дни моего между вами пребывания».
В продолжение своего кратковременного пребывания в столице Испании Наполеон занимался также и смотром своих войск и раздал некоторым офицерам кресты ордена Почетного легиона.
Из Мадрида же послал Наполеон небольшую статью для помещения в Мониторе, желая тем исправить ошибку, сделанную императрицей Жозефиной в ответной ее речи к депутации от Законодательного собрания, где она назвала это сословие «представителем нации». Наполеон объявил в своей официальной газете, что «первый представитель нации — император».
Однако же, покуда Наполеон занимался в Мадриде устройством Испании, что не мешало ему следить и за особами, облеченными властью в Париже, военные действия в испанских провинциях шли своим чередом, и возмущение повсюду возрождалось из своего пепла.
Англичане оставили Португалию, чтобы поспешить на помощь Мадриду; но генерал Мур (Moore), видя, что не поспеет вовремя к столице, изменил предначертанный план и решил обратиться на Вальядолид, чтобы отрезать французской армии ее сообщения. Эта решимость оказалась для него роковой. Сам атакованный с одной стороны и отрезанный с другой, он был вынужден начать от Паленсии отступление и, без отдыха преследуемый маршалом
Сультом до Короньи, был здесь смертельно ранен, потерял десять тысяч человек своего войска, всех лошадей, все орудия и все запасы.
Остатки его армии едва успели добраться до морского берега, отдав в руки маршала Коронью, которую тщетно защищали в продолжение трех дней. В это же время Сульт успел рассеять и корпус Романьи, укрывшийся было в Астурийских горах.
Наполеон, лишь только узнал о движении англичан на Мадрид, сам пошел им навстречу. Действия в Галиции начались под его личным предводительством. В начале января главная квартира императора французов переведена сначала в Асторгу, потом в Бенавент. Во время той же экспедиции Наполеон пробыл несколько дней в Тордезильясе, в наружных зданиях монастыря Святой Клары, в котором умерла Иоанна Безумная, мать короля Карла V. Монастырь этот построен на развалинах старинного мавританского дворца, от которого уцелели купальня и две, очень хорошо сохранившиеся залы. Настоятельница, женщина, имевшая от роду уже семьдесят пять лет, представилась Наполеону; он принял ее весьма милостиво и предоставил ее обители разные выгоды.
Успех французского оружия был не менее блестящ и в Каталонии. Гувион Сен-Сир, завладев крепостью Розас, занял Барселону; а маркиз де Вивес, потерпев поражение при Кардаде, впал в немилость хунты.
Таким образом, с прибытием Наполеона в Испанию дела приняли другой оборот, и победа снова венчала знамена своего любимца.
Менее чем за два месяца английская армия уничтожена, корпус Романьи истреблен, столица и главные области государства опять заняты французами. Поражения, нанесенные Дюпону и Жюно, исправлены совершенно.
Между тем Австрия, отдохнув за последние три года, готовилась к новой войне против Франции. Наполеон находился в Вальядолиде, когда до него дошло известие о неприязненном расположении и вооружении Австрии. Император французов принимал в Вальядолиде многочисленные депутации, приезжавшие из Мадрида, уничтожил монастырь Доминикан, в котором был найден труп убитого французского солдата и, напротив, оказал знаки своего покровительства ордену Бенедиктинцев, не мешавшихся в политические дела и спасших жизнь многим французам.
Едва узнал Наполеон о намерениях Австрии, как поспешил оставить Испанию и прибыл в Париж 23 января 1809 года.
| 
