Шamuльонский конгресс. Окончание кампании 1814 года. Вступление союзников в Париж.
Наполеон провел ночь 22 (10) февраля в хижине, в сельце Шатр. Он находился еще там 23-го утром, готовясь к походу на Труа, когда к нему прибыл адъютант князя Шварценберга, князь Лихтенштейн. Принц привез ответ на письмо, посланное Наполеоном к тестю своему из Нанжи. Наполеон спросил у него: правда ли, что союзные монархи хотят отнять французский престол у него и его династии? Князь отвечал, что ничего подобного не знает и думает, что такие слухи вовсе несправедливы.
Император выслушал его с удовольствием и отпустил с уверением, что на следующий же день пришлет генерала для начала переговоров с союзниками.
Едва австрийский посланник вышел из хижины, перед Наполеоном явился Сент-Эньян, тот самый дипломат, которому Наполеон поручал уже вести переговоры. Он приехал из Парижа. Все, что он видел и слышал, заставляло его думать, что следует немедленно кончить войну; ибо французы желали мира, как бы он ни был невыгоден. Сент-Эньян решился дать совет, увлекаясь общим мнением. «Ваше величество, — сказал он, мир будет все-таки выгоден, если его скоро заключат». — «Но все-таки будет заключен преждевременно, если доставит нам позор», — отвечал Наполеон с досадой.
Союзники желали выиграть время перемирием и отнять у Наполеона влияние, которое он начинал снова приобретать успехами оружия, но не согласились на условия, предложенные императором французов.
Наполеон был вынужден продолжать войну с большим напряжением, предоставив своим агентам толковать о перемирии в Люзиньи, а о мире в Шатильоне.
Между тем пока австрийцы становятся миролюбивее на Сене и Обе, пруссаки производят грозные движения на Марне; Блюхер хочет воспользоваться отсутствием страшного полководца и идти на Париж.
Наполеон, находясь в Труа в ночь с 26 на 27 (с 14 на 15) февраля, узнал о движении прусской армии. Немедленно решился он лететь на помощь своей столице и с быстротой, одному ему свойственной, явился в тыл Блюхера, перед которым находились корпуса Мармона и Мортье.
Но надлежало скрыть от Шварценберга отъезд императора, и что против него остались только отряды Макдональда и Удино под командой первого из маршалов. Для этой цели всеми средствами старались показать, что будто бы Наполеон еще не уехал.
А он был уже далеко! 27 (15) числа выехал он из Труа утром, провел ночь в Генбиссе, а 28 прибыл в Сезанн, где узнал, что Мармон и Мортье отступают перед Блюхером по направлению к Мо. Тотчас отправился он в эту сторону и перенес главную квартиру в Эстерне, где ночевал с 28 февраля на 1 марта (с 17 на 18 февраля).
Тут представились ему адъютанты, посланные от Макдональда и Удино. Они донесли, что в день его отъезда австрийцы сделали нападение и после кровавой битвы при Бар-сюр-од узнали, что перед ними нет ни всей армии французской, ни самого Наполеона. Эта весть дала им столько смелости, что они отрядили генерала Бианки с целью отнять у маршала Ожеро второй город Франции. Несмотря на отделение этого значительного отряда, Шварценберг и Витгенштейн пошли на Труа, где герцоги Тарентский и Реджио не могли удержаться из-за малочисленности своих войск.
Наполеон хотел сначала остановить пруссаков, шедших на Париж, а потом напасть на Шварценберга и уничтожить австрийскую армию.
Блюхер, узнав о прибытии Наполеона, начал отступать к Суассону и истребил все мосты на Марне. Мармону и Мортье приказано преследовать пруссаков; построили мост при Ферте, и армия перешла через Марну 3 марта (19 февраля). Мармон и Мортье удачно и быстро исполнили все приказания Наполеона. Блюхер ретировался между двумя французскими армиями без надежды на спасение; он должен был попасть под пушки Суассона, но оказалось, что французский комендант этой крепости сдал ее русским и пруссакам.
Наполеон находился в Фиме, когда узнал о сдаче Суассона. Удивление его равнялось негодованию. Для избежания подобных событий и удержания слабодушных от подобных поступков он издал два декрета: одним повелено всем французам приниматься за оружие при приближении союзников; другим назначалась смертная казнь всем должностным лицам, которые остановят естественный порыв граждан к защите.
Трактатом, заключенным в Шалоне 1 марта (17 февраля), союзные державы обязались не прекращать войны, доколе Франция не войдет в прежние свои пределы. Скоро узнал Наполеон от дипломата Рюминьи, что в Шатильоне это предложение стало непременным условием мира, без которого военные действия не могут быть прекращены.
Наполеон не хотел даже слышать о таком предложении, и Шатильонский конгресс кончился без всяких последствий.
После сражения при Краонне 7 марта (23 февраля) Наполеон пошел к Лану (Laon), высоты которого были заняты пруссаками. Блюхер получил подкрепление.
Однако Наполеон решил напасть на пруссаков 10 марта (26 февраля); в четыре часа утра он одевался, как вдруг к нему привели двух драгунов, которые донесли ему, что в эту ночь корпус герцога Рагузского был атакован врасплох и совершенно разбит. Невзирая на поражение Мармона, Наполеон возобновил нападение на ланскую позицию; но скоро был вынужден это оставить.
11 марта (27 февраля) он выехал из Шавиньона, провел следующий день в Суассоне, где оставил герцога Тревизского для удержания блюхеровой армии, а сам пошел к Ренсу и взял этот город обратно. В этом деле много помог ему Мармон, за что Наполеон и простил ему неудачу, случившуюся за несколько дней перед тем.
Наполеон остановился на три дня в Ренсе и занимался военными и гражданскими делами.
Между тем события быстро следовали одно за другим: Сульт потерпел поражение при Ортезе и отступил к Тулузе. Ожеро едва держался в Лионе и готовился отступить за Изеру. Бордо впустил к себе англичан и ждал герцога Ангулемского. Наконец Шварценберг, которого Макдональд и Удино не могли удержать малыми своими отрядами, угрожал Парижу, где роялистский комитет деятельно старался восстановить Бурбонов.
В такой крайности Наполеон чувствует, что может спастись только блистательной победой.
Он хочет поразить Шварценберга, приближение которого распространяет страх и ужас в Париже. Еще раз поручает он Мармону и Мортье охранять Париж от Блюхера со стороны Эны и Марны и, опасаясь, что они не удержат многочисленного неприятеля, приказывает своему брату Иосифу при первой опасности удалить императрицу и римского короля в безопасное место; а сам вознамерился идти к реке Обе и дать сражение главной армии союзников.
Оставив Ренс 17 (5) марта утром, 20 (8) марта встретил он близ Арсиса всю армию Шварценберга. Превосходство числа было на стороне союзников; Наполеон думал заменить его искусными соображениями и своим счастьем, и сам сражался, как солдат. «Попав в кавалерийскую атаку, — сказано в манускрипте 1814 года, — он спасается собственною своею шпагою, дерется в числе своей свиты и не избегает опасностей. Граната лопнула у ног его, он исчез в облаке дыма; все думают, что он погиб... но он вскакивает, садится на другую лошадь и снова скачет под огонь батареи!»
Австрийцы переходят через Об, а Наполеон ретируется. В тот же день Ожеро сдает Лион генералу Бианки.
Не будучи в силах помешать страшному соединению союзных армий, предпринятому по решению императора Александра, Наполеон задумал расстроить этот изящный план, броситься в тыл армий и истреблять отдельные отряды, имея целью вовлечь союзников в новый круг военных действий.
Для исполнения этого плана Наполеон идет на Сен-Дизье. Там Коленкур извещает его о совершенном прекращении переговоров. Эта новость была уже предвидена, ибо союзники не скрывали своей цели. Однако в главной квартире начинается ропот и беспрерывно усиливается.
24 (12) марта император идет на Дульван, где проводит весь следующий день. 26 (14) он спешит опять в Сен-Дизье на помощь своему арьергарду, атакованному Винценгероде, и спасает его.
Накануне, 25 (13), герцоги Рагузский и Тревизский потерпели совершенное поражение при Фер-Шампенуазе. Дорога в Париж открыта; союзники пойдут по ней без препятствия и легко уничтожат остатки разбитых отрядов.
Узнав об этом, Наполеон поскакал в Париж. 29 (17) выехал он из Дульвана, а 30 был в пяти милях от Парижа. Меняя лошадей в Фроманто, узнал он, что столица уже сдана и союзники вступят в нее на следующий день; роковая весть остановила его и вынудила ехать в Фонтенбло.
В тот же день герцоги Рагузский и Тревизский, после битвы при Фер-Шампенуазе, тщетно силились удержать союзников. Узнав об их приближении, Иосиф потребовал отъезда императрицы. Талейран, выходя из совета, сказал:
«Теперь спасайся всяк, как знает!» Мария-Луиза и ее сын уехали. Очевидцы рассказывали, что малютка долго противился и кричал: «Папенька не велел мне уезжать!» Его увезли почти силою.
В столице готовились к защите; но поведение военного министра, герцога Фельтрского, было так странно, что навлекло на него самые горькие подозрения. Не было оружия, недоставало снарядов. Однако национальная гвардия под начальством храброго Монсея защищалась как могла. Но защитники Парижа были не в силах противостоять союзным армиям. Герцог Рагузский вынужден был для спасения Парижа заключить капитуляцию; 31 (19) марта 1814 года союзники торжественно вступают в Париж. Трон Наполеона ниспровержен; раздаются клики, призывающие Бурбонов на прародительский престол. Даже чиновники, обязанные по императорскому статуту 30 марта 1805 года защищать наполеоновскую династию, предают Париж и империю во власть союзных монархов.
| 
